Синухе-египтянин - Страница 109

109

– Прекрати свою болтовню, возьми кувшин с вином, если хочешь, и пойдем, чтобы покончить с этим делом, ибо я думаю, что стражники спят, напившись моего вина с сонным зельем.

Стражники и жрец спали крепким сном, так что я без труда смог взять ключ от калитки Минотавра с того места, которое мне показал жрец. Мы захватили с собой также плошку с углями и факелы, хотя огонь еще не зажгли – луна светила достаточно ярко, и замок открылся без труда. Когда мы, закрыв за собой калитку, вступили во дворец бога, я услышал в темноте, как зубы Каптаха стучат по краю винного кувшина.

5

Ободрив себя вином, Каптах сказал слабым голосом:

– Господин мой, зажжем факел, свет отсюда не проникнет на улицу, а эта тьма, в которую мы добровольно окунулись, страшнее темноты подземного царства, которой никто не избежит.

Я раздул угли, зажег факел и увидел, что мы находимся в большой пещере, вход в которую закрывают медные ворота. Из пещеры в разные стороны отходили десять коридоров, отделяемые друг от друга мощными кирпичными стенами. К этому я был уже готов, так как слышал, что критский бог живет в лабиринте, а вавилонские жрецы сообщили мне, что лабиринты строятся так, как расположены кишки жертвенных животных. При жертвоприношениях я часто видел кишки быков и поэтому верил, что найду дорогу, полагая, что критский лабиринт построен в давние времена по образцу бычьего кишечника. Указав на первый коридор, я сказал Каптаху:

– Пойдем сюда.

Но Каптах возразил:

– Да ведь у нас, кажется, нет особой спешки, а осторожность лодку не перевернет. Надо позаботиться о том, чтобы мы не заблудились и, главное, нашли дорогу назад, если нам суждено вернуться, во что я, правда, не верю, потому что очень боюсь, что мы никогда не вернемся.

Сказав это, он достал из своего мешка клубок пряжи и привязал ее конец к костяному клину, который крепко вбил в стену между камнями. При всей ее простоте эта мысль была так умна, что я никогда не додумался бы до нее сам, но ему я в этом, конечно, не признался, чтобы не потерять уважения в его глазах. Вместо этого я только сердито поторопил его. Так я отправился в лабиринт темного дворца, держа в памяти расположение кишок в животе быка, а Каптах разматывал нить по мере того, как мы продвигались вперед.

Мы бесконечно кружили в темноте по разным коридорам, а перед нами возникали все новые и новые проходы, иногда, наткнувшись на стену, мы возвращались обратно и шли по другому проходу, пока Каптах не остановился, принюхиваясь. А зубы у него застучали и факел в руках закачался, когда он сказал:

– Господин мой, ты чуешь запах быков?

Я действительно отчетливо почувствовал острый омерзительный запах, напоминающий запах быков, но еще более страшный, и казалось, это зловоние источают сами стены, между которыми мы пробирались, точно весь лабиринт был огромным бычатником. Но я велел Каптаху продолжать путь, не принюхиваясь, и, когда он основательно приложился к винному кувшину, мы торопливо двинулись дальше и шли, пока я не поскользнулся на чем-то скользком и, наклонившись, не увидел на земле женский череп, на котором еще сохранились волосы. Увидев его, я понял, что наверняка не найду Минею живой, но безрассудная потребность знать гнала меня вперед, и я подталкивал Каптаха, запретив ему кричать. Так мы продолжали путь, разматывая нить по мере продвижения вперед, но вскоре перед нами снова встала стена, и нам пришлось вернуться, чтобы найти новый проход.

Вдруг Каптах остановился, показал на землю, и редкие волосы на его голове встали дыбом, а лицо сделалось серым. Я тоже посмотрел вниз и увидел, что на полу лежит куча высохшего помета величиной с мужское тело, и если его оставил бык, то, очевидно, такой огромный, что представить себе это было невозможно. Каптах догадался о моих мыслях и сказал:

– Это не бычий помет, такой бык не поместился бы ни в одном из этих проходов. Я думаю, что это помет огромной змеи.

И, стуча зубами, Каптах жадно прильнул к кувшину, а я подумал, что коридоры лабиринта в самом деле построены будто специально для громадной змеи, и даже на минуту заколебался – не вернуться ли обратно. Но мысли о Минее приводили меня в страшное отчаяние, и я потянул за собой Каптаха, сжимая в мокрой руке нож, хотя и знал, что он бесполезен.

По мере нашего продвижения по коридору запах становился все ужаснее, и навстречу нам шел смрад словно из огромной могилы, так что стало трудно дышать. Но дух мой торжествовал, ибо я знал, что скоро мы будем на месте. Мы спешили вперед, пока в переход не проник какой-то серый сумрак, словно предвестник близкого света, и мы попали внутрь горы, где коридоры были уже не выложены тесаным камнем, а вырублены в мягкой породе скалы. Коридор вел нас вниз, мы спотыкались о человеческие кости и кучки помета, словно попали в логово огромного зверя. Наконец перед нами открылась большая пещера, и, стоя на краю обрыва, мы увидели внизу воду, от которой шла невероятная вонь.

В пещеру проникал страшный зеленоватый свет с моря, так что мы без помощи факелов могли оглядеться и услышали где-то в отдалении плеск волн о скалы. А на поверхности воды под нами качался как будто ряд огромных кожаных мешков, пока глаз не различил, что это сдохшее животное, более крупное и ужасное, чем мог себе представить человек, – от него и исходил этот ужасный смрад. Его голова, напоминающая голову громадного быка, утонула в воде, а тело качалось на поверхости, словно огромная изгибающаяся змея, уже разложившаяся. Я понял, что вижу критского бога, но понял также, что это ужасное животное сдохло уже несколько месяцев назад. Так где же Минея?

109